Крестьянские заповеди
Автор: Г. Т. Казьмин
Оглавление:
- Отрочество
- Годы учебы в техникуме
- Знакомство с Дальним Востоком
- Освоение работы по плодоводству
- Военные годы. Официальное признание селекционной работы
- Становление промышленного садоводства
- Крестьянские заповеди
- От опытного хозяйства — до дальневосточного отделения ВАСХНИЛ
Крестьянские заповеди
Занимая должность директора зонального института, я понимал, какую важную роль играют взаимоотношения с руководителями региона. Тем более такого огромного, как Дальневосточный. Здесь положение опытных учреждений, входивших в зональный комплексный институт, было разным.
Особняком стояла Амурская область. Её жители всегда гордились тем, что у них основные посевные площади сельскохозяйственных культур (более 1 млн 300 га), основное сельскохозяйственное производство, — не даром амурчане называли свою область житницей Дальнего Востока. В Амурской области раньше других был создан сельскохозяйственный учебный институт, и в целом сельское хозяйство было более развито, чем в Хабаровском крае.
В тот период первым секретарём областного комитета КПСС работал Пётр Иванович Морозов. Отличался он настойчивостью, и к его заслугам надо отнести, прежде всего, начало массового внедрения в производство посевов сои. Это один из первых партийных секретарей, кто уверовал в огромное значение этой культуры для развития сельскохозяйственного производства Дальнего Востока. И делал всё, чтобы развить соседние с Амурской области и получить как можно больше продукции.
Впервые мне пришлось встретиться с ним в 1963 году накануне большого совещания в Хабаровске.
Зональное совещание
В тот период Никита Сергеевич Хрущёв начал борьбу с травопольной системой земледелия, и было поручено
по всей стране провести совещания на эту тему. На Дальнем Востоке оно состоялось в Хабаровске на базе нашего зонального научно-исследовательского института сельского хозяйства.
Для организации предварительного совещания научно-опытных учреждений Дальнего Востока прибыл специальный представитель Министерства сельского хозяйства Ираклий Иванович Синягин. Он был тогда вице-президентом ВАСХНИЛ и одновременно первым заместителем министра сельского хозяйства по науке.
Собрались представители со всех краёв и областей, а из Амурской области никто не приехал. В чём дело? Поясню. В 1963 году первый на Дальнем Востоке доктор сельскохозяйственных наук Александр Григорьевич Новак, возглавлявший наш институт до 1959 года, выпустил капитальную книгу по земледелию на Дальнем Востоке. Будучи последователем одного из основоположников агрономического почвоведения В. Р. Вильямса, Новак в своей книге основное внимание уделил травопольным севооборотам и мало говорил о пропашной системе земледелия. Сославшись на эту книгу, Пётр Иванович Морозов сказал: «В зональном институте, где работал Новак, учиться нечему, там сплошные травопольщики» — и запретил своей делегации ехать на конференцию. Наши звонки Петру Ивановичу из Хабаровска никакого действия не оказали. Тогда Ираклий Иванович Синягин предложил мне как директору зонального института лететь в Благовещенск.
Прибыл я туда рано утром. С аэродрома — сразу в кабинет секретаря обкома. Морозов уже был на месте. Принял довольно сурово: «Что припёрлись, травопольщики? Чему учиться у вас? Не могу я развращать своих учёных и производственников».
Доложил я совещанию, что Пётр Иванович отказал в отправке своих представителей. А заседание тем временем продолжалось: шли отчёты, выступления, обобщения, обсуждения проблем. Тогда совещание решает послать телеграмму Председателю Совета министров РСФСР Геннадию Ивановичу Воронову (в то время он был вторым лицом в стране после Хрущёва). И уже к вечеру специальным самолётом в Хабаровск прилетает представительная делегация Амурской области из пятидесяти человек. Народ ожил, работа продолжилась.
Через несколько дней проводилось окружное дальневосточное совещание, которым руководил Г. И. Воронов. В совещании участвовали крупные государственные и партийные деятели, представители Министерства снабжения, Министерства машиностроения, Министерства сельского хозяйства СССР, РСФСР,
первые секретари крайкомов и обкомов КПСС и председатели Советов краёв и областей. Хотя Александр Григорьевич Новак был сильно болен, но каким-то образом сумел встретиться с Вороновым и представил свой травопольный труд. Он веско, доказательно аргументировал, что травы для Дальнего Востока имеют огромное значение. Я был свидетелем того, как Воронов отчитывал секретаря обкома Морозова за его бездумное отношение к книге Новака. Он выразился интересно: «Вы в траве выше всех головой и эту траву отрицаете. Чем же тогда другим заниматься?».
Отношение местных и областных секретарей к травопольной и пропашной системам не то чтобы поколебалось, но люди стали более реально смотреть на организацию оптимальной модели системы земледелия. После совещания был осмотр нового хозяйства зонального института в селе Восточное, — как раз в то время у нас вводилось беспривязное содержание коров, обустройство доильных площадок, искусственное осеменение крупного рогатого скота.
Совещание такого крупного масштаба сыграло свою роль. Было обращено внимание на развитие сельскохозяйственной науки. И всё это благодаря Никите Сергеевичу Хрущёву.
Опыт на все времена
Один из советников Н. С. Хрущёва — академик Андрей Степанович Шевченко — нашёл где-то в запасниках «Заповеди крестьянина» — своего рода наставления, как вести крестьянское хозяйство. Например: «Хлеб всему голова», «Весенний день год кормит», «Коси, а не брей», «Сей овёс в грязь, будешь князь». Что, к примеру, означало «коси, а не брей»? Помню по своей деревне, как крестьянам на заливных лугах (они были площадью ограничены) выделялись небольшие участки под сенокос, и каждый старался косить траву как можно ниже, чтобы больше сена было. В этой заповеди есть глубокий смысл: брея траву, ты выкашиваешь и узел кущения. Это означат, что отрастание травы для второго укоса уже будет слабое или она вообще не отрастёт. В простых словах заключена величайшая мудрость…
Хрущёв, прочитав эти заповеди, решил, что их надо составить для нового крестьянина, крестьянина-механизатора, с учётом тех средств интенсификации, которые начало развивать государство. Такая задача была поставлена перед всеми институтами и опытными станциями страны. Дальневосточному зональному институту предстояло составить такие заповеди в зональном масштабе, обсудить в краях и областях, усовершенствовать и издать массовым тиражом для сельского хозяйства зоны. Конечно, большинство специалистов, научных сотрудников были людьми новой формации и смотрели на заповеди скептически. Да и не знали, «с какого конца» их составлять. Нужен был человек, который владел бы литературным стилем, мог писать. С этой целью я пригласил на работу в институт Леонида Тихоновича Хаткового. По образованию он был агроном, но работал заведующим сельскохозяйственным отделом газеты «Тихоокеанская звезда». Журналист развернул энергичную деятельность, и общими усилиями сотрудников заповеди были написаны. Они охватывали все отрасли сельского хозяйства и оказались очень короткими — в пределах 50-ти страниц. По каждой отрасли чётко и конкретно с использованием афоризмов из старых заповедей были изложены технологические приёмы. Когда закончили работу, предстояло её обсудить в краях и областях дальневосточной зоны.
Мы с Леонидом Тихоновичем и ещё с одним сотрудником института отправились в Амурскую область. Я докладывал основные положения заповедей. Но не успел закончить, как раздался хохот Петра Ивановича Морозова: «Слушай! Ты что какую-то ерунду привёз! В наше-то время — с такими заповедями, которые ещё при царе Горохе были составлены. Они уже давно устарели». Помню, только знаменитый зерновик Яков Михайлович Одноконь и главный агроном облзо Волынцов благосклонно отнеслись к моему выступлению, заметили, что здесь всё-таки есть рациональное зерно. Пришлось поблагодарить за критику и вернуться в Хабаровск.
Позднее Морозова переводят в Москву в Министерство сельского хозяйства СССР. Он становится заместителем министра по животноводству. Ему-то и поручают окончательно доработать эти заповеди и издать. Из представленных институтами страны вариантов наш оказался лучшим. И был взят за образец для доработки в других зонах СССР. Морозову пришлось изменить свою позицию. Из критика он превращается в главное ответственное лицо по изданию заповедей.
Прилетает в Хабаровск представитель Министерства сельского хозяйства с письмом от Морозова. В письме говорится: «Дорогой Григорий Тихонович, посылаю к вам своего представителя. Прошу вас оказать ему соответствующую помощь в доработке и организации издания заповедей». Помощь была оказана.
Должен сказать, что опыт предков-крестьян и в наше время весьма полезен. В «дедовских» приёмах земледелия очень много мудрости, ибо, как сказал Климент Аркадьевич Тимирязев: «Ломоть хорошо испечённого хлеба составляет одно из величайших изобретений человеческого ума».
Создание селекционных центров
По стране прошли организационные мероприятия, в частности, сельскохозяйственные институты были переданы в систему ВАСХНИЛ. Началось строительство Сибирского отделения Академии. В стране было объявлено создание селекционных центров. Изначально на Дальнем Востоке строительство такого центра не планировалось, но нам удалось настоять на своём. От других центров страны (их было свыше 40) наш отличался тем, что был комплексным; здесь велись работы не только по зерновым культурам, но и по картофелю, сое, овощным, кормовым, плодово-ягодным, — всего было «охвачено» 28 культур. Селекционная работа с введением центра значительно ускорилась, и институт уже к 1980-м годам имел свои высокопродуктивные сорта. Впервые были созданы высококачественные сорта пшеницы яровой, ячменя, овса, плодово-ягодных культур, многолетних трав и ряда других культур селекции нашего института (всего более 100), которые были районированы не только на Дальнем Востоке, но и в других сельскохозяйственных зонах. Сорта хабаровской селекции представлены в ряде печатных работ, в частности в моих книгах «Хабаровские селекционеры и их сорта», «Хабаровские абрикосы».
В отличие от других научных учреждений Западной и Восточной Сибири, Зауралья, Центральной полосы исследования зонального института в первую очередь были направлены на разработку мелиоративной системы земледелия как основы грядово-гребневых технологий возделывания культур. За период моей работы эта система уже сформировалась, получила признание, а поля ОПХ «Восточное» использовались для производственной проверки этих технологий в промышленных масштабах. Хабаровский край, значительная часть Амурской области, северная часть Приморья также перешли на эти технологии. Результаты работы изложены в печатных трудах, книгах по различным культурам, брошюрах, инструкциях, методиках. Анализ этих технологий приведены в двух изданиях: «Грядово-гребневые и гребне-грядовые технологии возделывания сельскохозяйственных культур на Дальнем Востоке»; в кратком изложении и в обобщённом виде — в книге «Мелиоративные системы земледелия как основа грядово-гребневых технологий».
Вести за собой…
Мне бы хотелось отвлечься от рассказа о работе института и рассказать о своих «академиях».
Став директором, я почувствовал, что мне надо расти для того, чтобы возглавлять такой сложный, многоплановый коллектив да ещё руководить в научно-методическом отношении Дальневосточным краем, проводить всевозможные совещания, итоговые, годичные собрания научных учреждений, выступать с докладами по многим отраслям сельскохозяйственного производства. Приходилось в течение года иной раз делать до 50-ти выступлений, сообщений и отчётов.
У меня был солидный задел собственных исследований и, в частности, — свои сорта сливы, вишни, абрикоса. В течение зимних месяцев написал монографию «Дальневосточные сливы», её размножили большим тиражом с красочными иллюстрациями, и я представил её в качестве докторской диссертации в Казахский государственный сельскохозяйственный институт. Там была защита по специальности «Селекция плодовых культур».
Председатель диссертационного совета Хайдар Растарбекович Растарбеков, очень строгий и объективный учёный, всегда справедливо оценивал научные работы. В день защиты, когда я изложил свою диссертацию, вдруг задаёт мне вопрос: «Послушайте, соискатель, вы газету «Правда» читаете?». Я пришёл в недоумение: «Конечно, читаю, но в период подготовки диссертации не читал». Ну, думаю, меня же могут обвинить в политической ненадёжности. А председатель разворачивает газету и докладывает совету, что есть в «Правде» статья под названием «Твёрдая косточка», в которой говорится, что работа соискателя удостоена золотой медали имени Мичурина и первой премии Министерства сельского хозяйства СССР. Я, конечно, воспрянул духом. Совет института проголосовал за меня единогласно. Диссертация была утверждена в ВАКе в течение всего одного месяца в 1966 году. Лестным для меня был отзыв самого ректора. Он сказал, что, мол, у нас в Алма-Ате есть прекрасный сорт яблони ‘Аккорд’, у нас есть и слива, и абрикос, но у нас нет Казьмина. Так мне удалось окончить ещё одну «академию».
Позднее меня избрали заведующим кафедрой плодоводства Казахского государственного сельскохозяйственного института. Потом прошло избрание в члены-корреспонденты ВАСХНИЛ, немного позднее получил учёное звание профессора, затем — действительного члена ВАСХНИЛ.
Я считаю, что учёная степень для директора необходима во многих отношениях. Научная работа, в конечном итоге, характеризует человека как учёного и исследователя, а исследования ведутся годами и десятилетиями. Директор должен вести за собой коллектив, и я старался, чтобы моему примеру следовали другие, кто вносит определённый вклад и в науку, и в практику. Всячески помогал каждому соискателю, выезжал в институт,
где защищался мой сотрудник.
Следом за мной учёную степень получили заместитель по науке В. В. Бурлака, сотрудник института А. М. Чашкин и некоторые другие, — я говорю о докторах наук. Что касается кандидатов, то у нас исправно работал учёный совет по защите кандидатских диссертаций, и мы ежегодно рассматривали не менее пяти работ соискателей, присваивали учёные степени.
Приходилось писать много статей и книг, поскольку я считал очень важным обобщение работ института и по отдельным отраслям, и по отдельным культурам. Мы написали солидный труд «Справочник агронома-дальневосточника», книги «Овощеводство на Дальнем Востоке», «Картофелеводство на Дальнем Востоке»,
«Кормопроизводство на Дальнем Востоке», «Механизация сельскохозяйственного производства», «Системы ведения сельского хозяйства», «Соя на Дальнем Востоке», «Новое в соесеянии», которые вышли в нескольких изданиях и зонального характера, и отдельных краёв и областей. Что касается моих селекционных работ по садоводству, то вышло семь изданий книги «Дальневосточный сад и огород» под разными названиями, где я пытался обобщить опыт садоводства нашей зоны и дать рекомендации. По отдельным культурам нужно было выпустить обобщающие работы, в частности, «Дальневосточные и хабаровские абрикосы» в трёх изданиях, «Дальневосточная вишня, слива и абрикос», «Войлочная вишня», «Абрикос в Хабаровском крае», «Зональная мелиоративная система земледелия». В общей сложности, не считая периодики — газет краевых и областных, мой литературный багаж составляет свыше 500 работ.
У нас было чётко организовано издание трудов института и всей дальневосточной зоны. Если в первые десятилетия выходили один-два тома за два-три года, то уже Виктор Васильевич Бурлака, который много внимания уделял этой работе, издавал ежегодно по два-три тома трудов института. Он пытался охватить в них работы всех научно-опытных учреждений Дальнего Востока.
Назад